OzzYoS

Личность Валерия Кипелова, как и любая личность такого масштаба, неизбежно вызывает массу споров и кривотолков. Можно много спорить о том, кто больше проиграл, а кто выиграл при расколе в Арии, можно обсуждать кадровую текучку в группе Кипелов, в результате которой за бортом остались такие музыканты, как Сергей Терентьев и Сергей Маврин, можно любить или ненавидеть пока единственный студийный альбом группы Кипелов «Реки времен»… Но факт остается фактом – для как минимум 90 процентов людей, сегодня слушающих тяжелую музыку в России, одним из первых впечатлений от такой музыки был именно голос Валерия Кипелова. Не стали исключением и авторы этих строк, поэтому для нас интервью с Валерием – особенное и очень значительное событие. А стало оно реальностью благодаря Сергею Маврину и его радиопрограмме «Железный занавес», в которой вы уже могли услышать фрагменты данного материала. Сейчас же мы предлагаем вашему вниманию более полную версию этой более чем часовой беседы, в которой, помимо Валерия, принимали участие Алексей Харьков (бас) и Андрей Голованов (гитара). 

>К настоящему моменту группа Кипелов существует уже почти четыре года. Если вспомнить самое начало существования группы, какие цели вы тогда перед собой ставили? Удалось ли их достичь на сегодняшний день? 

Валерий Кипелов: Во-первых, нам хотелось сделать группу, которая могла бы работать, могла бы конкурировать, которая бы достойно несла все то, что было когда-то завоевано в группе Ария. Я считаю, что на данный момент все наши планы воплотились в жизнь, и даже более того, случилось то, на что никто не рассчитывал. Я не хочу перегибать палку, но, по-моему, на данный момент в тяжелом жанре мы – наиболее успешная группа. 

После раскола в Арии Ваши бывшие коллеги сделали ставку на запись нового материала, а Вы – на активную концертную деятельность. Чем это обусловлено? Если судить по песне «На распутье», то получается, что Вы сами тогда не знали, в каком направлении двигаться?

Валерий: Что касается музыкального материала, то менять то направление музыки, в котором мы играем, мы не собирались. Мне нравилось то, что мы делали в Арии, я от этого никогда не открещивался, и нам по-прежнему хотелось играть достаточно тяжелую, жесткую, но в то же время мелодичную музыку. Единственное отличие - в текстах у нас меньше всякой чертовщины, мистики и всего прочего, что было в Арии. Это не совсем то, что мне нравилось, скажем так. Да и политики в текстах у нас гораздо меньше, чем это было в предыдущей группе. 

Почему так случилось с концертами? Во-первых, их (музыкантов, оставшихся в Арии – прим. авт.) было меньше, поэтому им было сложно сразу гастролировать, и с вокалистом они определились не сразу – сначала один вокалист, потом другой, то есть Артур Беркут. А я считал, что хотя мы на тот момент достаточно давно друг друга знали – у нас единственным новым музыкантом был Алексей Харьков, да и его я знал по проекту Сергея Маврина – но надо было сыграться в плане музыкальном, надо было понять, что мы хотим, как дальше жить, кто готов рубиться до конца, а кто не готов. На той стадии это было непонятно, и впоследствии так и получилось, что не все готовы к каким-то определенным компромиссам. Я считаю, что это было правильное решение, и время это подтвердило. Мы заняли свою нишу, мы заявили, что существует такая группа с такими музыкантами, и уже первый наш концерт состоялся во Дворце Спорта в Питере, что само по себе является определенным шагом. Мы ведь, в принципе, были новой группой, хотя в ней и играли известные музыканты, и непонятно было, как нас воспримут поклонники, чью сторону они примут, за кем они в большей степени пойдут. 

К тому же, если бы у нас тогда был какой-то музыкальный материал, то можно было бы записаться. Мы несколько раз тормозили свой гастрольный график, например, в 2002 году ближе к зиме, когда закончили первый тур из 27 концертов, но поняли, что ничего нового пока не появляется. У нас были какие-то определенные наметки по песням, мы над ними работали, но процесс шел достаточно тяжело. Случилось так, что между музыкантами возникли определенные требования, каждый определял для себя разный стиль, одним хотелось двигаться в одну сторону, другим – в другую. Поэтому, не создав ничего нового, мы обратились к старым песням – «Я свободен», «Путь наверх», перезаписали их этим составом, но никто тогда не думал, что «Я свободен» обретет вторую жизнь. Нам просто была нужна песня, записанная этим составом, мы это сделали, и вдруг оказалось, что песня поднялась в хит-парадах, ее стали крутить на радиостанциях, где никогда раньше не крутили ни Арию, ни другие тяжелые группы. Поэтому я считаю, что все было сделано очень правильно. Может быть, это было сделано чисто интуитивно, но потом прошло время, появились новые песни, сначала «Вавилон», потом «Дыханье тьмы», и в конце концов мы пришли к тому, что в октябре прошлого года наконец-то выпустили полновесный альбом. 

В первый год деятельности группы Кипелов вы использовали на концертах лазерное шоу и экраны. А сейчас ничего этого не осталось – только музыканты и музыка. Почему?

Валерий: Ну почему, экраны остались. Поскольку не всегда происходящее на сцене хорошо видно всем зрителям, мы стараемся в Москве в больших залах работать с экранами. Мы не считаем «Горбушку», «Горбушка» – это у нас такой полигон, где мы обкатываем нашу программу. Мы отказались от лазеров, потому что все это уже было, и изобрести что-то новое с лазером тяжело. Их используют уже много десятилетий, а если говорить о нашей отечественной сцене, то еще в 1982 году они появились на концертах групп Аракс и Круиз. Но я считаю, что надо двигаться дальше не только в музыке, не только в плане качества аранжировок и исполнения, но и в плане шоу. Поэтому мы отказались от многих эффектов, которые используют не только рок-музыканты, но и все, кому не лень – газовые горелки и т.д. Экраны остались, но там будет несколько другой видеоряд. Не знаю, насколько нам удастся воплотить все это на предстоящих московских и питерских концертах (20 и 21 мая – прим. авт.), но я надеюсь, что это будет шаг по сравнению с тем, что было раньше. 

Алексей Харьков: К сожалению, не всегда все зависит от музыкантов. В прошлом году в «Лужниках» нам хотелось сделать акцент на пиротехническое шоу, но в последний момент нас подвели, и все получилось очень обыденно. Сейчас, я надеюсь, мы отнесемся к московским и питерским концертам более серьезно.

Валерий: К сожалению, у нас есть одна большая проблема – если взять любую «фирменную» группу, которая достаточно высоко стоит, они очень серьезно готовятся к шоу. У них происходят репетиции со всеми эффектами, а мы этого позволить себе не можем, и вся обкатка происходит прямо перед концертом, часа за два. Это влечет определенные сложности, ведь тебе надо точно знать, где что будет происходить, где будут опускаться декорации, где что-то будет взрываться. Правда, все это касается больших городов, в основном Москвы и Питера. В других городах сделать настоящее шоу не позволяет финансовая составляющая. Если удается там выбить достаточно хороший аппарат, на котором можно работать, это уже большой успех. Нам бы хотелось и в других городах выступать с шоу, хотя бы с лазером, но, к сожалению, все упирается в финансы. Требуются спонсорские вливания, но мы категорически не работаем со спонсорами, у меня в свое время уже был определенный опыт такой работы. (Смеется). То, что есть на сегодняшний день, мы это, как правило, делаем на свои средства. 

Вы недавно сказали, что группа Кипелов за четыре года отыграла столько концертов, что Вы уже не можете их подсчитать. Не устаете ли Вы от исполнения старых песен? Как Вам удается исполнять, например, «Волю и разум» с той же отдачей, что и 10 лет назад?

Валерий (смеется): Я постоянно об этом говорю – мне бы очень хотелось давно поменять всю программу и избавиться от этих песен. Но это трудно. Дело не в том, что у нас нет материала, которым можно было бы заменить эти песни. Но я по себе сужу – когда я пошел на группу Megadeth, и они не сыграли песню “Family Tree”, которую я очень ждал, я был страшно разочарован, хотя концерт мне очень понравился. Поэтому я знаю, что многие хотят услышать именно те песни, тем более когда мы играем не в Москве. Здесь-то мы уже сыграли-переиграли все и во всех возможных вариантах, а есть, например, такие города, в которые мы только сейчас приезжаем в первый раз, например, недавно были в Йошкар-Оле, и если ты играешь для них целиком и полностью новую программу, это для них не очень интересно, они хотят услышать старые песни. Поэтому и приходится их исполнять, может быть, иногда скрипя сердцем. Не всегда хочется исполнять даже песню «Я свободен», хотя назвать ее новой тяжело, но мы ее играем уже четвертый год. В последнее время мы все-таки составляем программу так, чтобы новые песни в ней преобладали, чтобы и у самих нас интерес не пропадал. Хотя не знаю, я спрашиваю ребят, и они постоянно за то, чтобы играть больше старых песен. (Смеется). Может быть, они просто меньше их играли, я-то наигрался их в свое время и в Арии. 

Довольно личный вопрос – что Вы делаете на гастролях вне сцены? Насколько мы понимаем, образ гастрольной жизни, описанный в книге «Легенда о динозавре», Вы сейчас не ведете…

Валерий: Ну, ребята несколько по другой программе живут, они все-таки моложе, у них сил больше остается. А я, например, достаточно скучный, степенный образ жизни веду. Я в отведенное мне время после концерта как правило занимаюсь тем, что сижу у телевизора, пью чай, собираюсь с силами… Я вообще люблю одиночество, чего мне крайне не хватает дома. Там дети, там проблемы какие-то, а я предпочитаю спокойный и уравновешенный образ жизни и максимально накапливаю энергию для последующих концертов. Ну а ребята умудряются ходить, например, и в тренажерные залы, и в Интернет-кафе, и куда угодно. Единственное, что у нас есть правило – и я надеюсь, что это правило соблюдается достаточно жестко – что поскольку у нас достаточно плотный гастрольный график, они должны быть постоянно в форме, невзирая на то, как они провели предыдущую ночь. (Дружный смех).

На западе уже давно существует такая практика, когда известная группа, отправляясь в турне, берет с собой кого-нибудь из молодых команд на разогреве. Почему это не практиковалось ни в Арии в последние годы, ни у Вас сейчас?

Валерий: Все это объясняется очень просто. Если мы куда-то выезжаем, то опять в дело вмешивается материальная сторона, то есть, брать с собой кого-то – это нерентабельно. Не для нас, а для тех людей, которые устраивают концерты. У них получается больше расходов, а группа, которую ты берешь на разогрев, в принципе, не увеличивает количество поклонников, которые приходят в зал. В Москве мы тоже предпочитаем работать сольно, потому что какая бы ни была эта группа – малоизвестная, более известная – и сколько бы она ни играла, все равно она занимает какое-то количество времени на отстройку звука. Даже в Арии с этим возникали проблемы, если кто-то играл перед нами. Тем более, если люди не очень опытные, то горели гитарные аппараты, вообще было много всего, связанного с технической стороной. Это не из-за того, что мы считаем себя самыми лучшими и великими и поэтому не хотим ни с кем больше играть. В этом много факторов, в основном связанных со звуком и с финансами.

Виктор Смольскй говорил, что предлагал Вам выступить в Германии – и на фестивалях, и с сольными концертами. Почему Вы отказались?

Валерий: Да, такие планы были, были какие-то предложения. Но уже к концу 2005 года мы определились, что с Виктором у нас был, скажем так, недолгосрочный проект, у нас просто тогда не было второго гитариста. А за время с декабря по февраль мы нашли нового музыканта, и планы изменились. Появился новый гитарист, и уже не было смысла ехать с Виктором на Вакен, где проходит этот большой фестиваль. Вторая причина в том, что нам были предложения работать в Германии, Швеции, Норвегии, Финляндии, но это были только планы, реального ничего не происходило. Те предложения, которые были, нас не очень устраивали, поскольку предложения, поступающие из России и ближнего зарубежья, нас больше привлекают со всех сторон – и в финансовом плане, и в любом другом. Мы предпочитаем играть для своих, которые нас знают, а когда ты играешь там, то совершенно не понятно, знают ли тебя. Скорее всего, нет. 

Новый гитарист, если мы правильно понимаем – это Вячеслав Молчанов? 

Валерий: Да, Вячеслав Молчанов. 

Вы не могли бы рассказать о том, как он попал в группу? И каков его статус на настоящий момент – он постоянный участник? 

Валерий: Вот теперь да.

Алексей: Мы очень долго искали этого музыканта. Еще когда мы записывали «Реки времен», мы искали второго гитариста, но так получилось, что мы стали сотрудничать с Виктором, он нам очень помог. Но сейчас мы стали искать уже очень плотно, потому что работать вчетвером нам не нравилось, и нам посоветовали кандидатуру Вячеслава. Нам он очень понравился с первого раза, как только пришел, он нам сразу показался своим человеком. Кроме того, это отличный музыкант.

Андрей Голованов: Питерский и московский концерты у нас уже были запланированы со Смольским, но на их Виктор и Вячеслав отыграют по половине программы. А после этого со Смольским мы больше не работаем, и Вячеслав станет полноправным членом коллектива.

Валерий: В принципе, да. Мы прослушали много музыкантов, много молодых музыкантов приходили на прослушивание. Кто-то нам нравился, кто-то нравился в меньшей степени, но порадовало уже то, что есть музыканты, которые могут достаточно неплохо играть. Со Славой было проще, потому что он уже играл в профессиональных группах, он играл у Лепса, в Рондо, а до этого в Легионе. Мы навели справки о нем как о музыканте и о человеке, и он подошел нам по всем компонентам. Я надеюсь, что после Москвы мы с Молчановым начнем очень плотно работать. 

Сейчас в группе Кипелов практически все музыканты моложе Вас. Это получилось случайно, или же Вы специально искали на замену ушедшим «арийцам» молодых ребят?

Валерий: Мне хотелось свежей крови! (Хохочет). Да нет, специально никто такого не изобретал, но я могу сказать, почему так получилось. Во-первых, все музыканты моего возраста уже как-то определились, они уже где-то работают, и сдвинуть их с места тяжело. Когда мы искали второго гитариста, я предлагал это место музыкантам, по возрасту близким ко мне, но они либо уже где-то играют, либо вообще с музыкой завязали, занялись каким-то бизнесом. Таких энтузиастов вроде нас в таком возрасте мало осталось, люди, может быть, считают, что это не очень серьезно или не очень перспективно. Поэтому я надеюсь на молодых музыкантов, у них еще горят глаза, они еще хотят доказать, что они самые-самые, и я рад тому обстоятельству. Опять же, и я с ними вместо где-то молодею. (Смеется). Хотя они говорят, что наоборот, они со мной начинают стареть. (Дружный хохот).

К вопросу о молодых музыкантах – насколько мы знаем, к Вам порой обращаются за советом молодые вокалисты, например, Олег Жиляков из группы Catharsis. Каких советов они чаще всего просят? 

Валерий: Чаще всего спрашивают, как сохранить себя, что делать, если сели связки во время гастролей или перед записью на студии. Спрашивают, в какой микрофон я записываюсь, как это происходит, то есть, в основном, технические моменты, связанные с записью или со здоровьем. Еще интересуются, как заниматься правильно, чтобы максимально развить свой голос, расширить диапазон. Спрашивают про каких-то педагогов, о том, с кем я занимался.

А бывало ли у Вас, что жутко не хочется выходить на сцену? И что в таких случаях Вам помогает?

Валерий: И такое тоже бывало. Чаще всего это было связано со мной – или я не в форме, или накануне болел и знаю, что у меня проблемы со связками. Порой я просто боюсь, что голос подведет, будет срываться, или я не смогу тянуть до конца концерта. Такое часто бывало и в Арии, и здесь. Но не знаю, перед тем, как ты вступаешь на сцену, что-то происходит, и как только ты на нее вступил, в тебе включается какое-то «дополнительное питание», загораются дополнительные «батарейки», и с организмом что-то происходит. Ты забываешь обо всех своих болячках, обо всех своих проблемах и стараешься максимально честно и хорошо отыграть и спеть. Я не могу объяснить это состояние, но это происходит именно на сцене. Вообще, на сцене чудеса происходят, полумертвые люди воскресают. Это было много раз на моей практике. (Смеется).

А потом такое воскрешение не выходит боком?

Валерий: Бывает, что и выходит боком, но если есть голова на плечах, надо просто понимать некоторые вещи. Конечно, когда дело в состоянии здоровья, ты ничего не сделаешь, голос «сидит» насмерть, и сделать ничего невозможно. Но на моей памяти концертов по этому поводу мы не снимали. Работаем в любом состоянии. Да, потом это может не очень хорошо сказываться на твоем здоровье, но никто же не виноват, ты сам выбирал свою профессию. Причем это касается не только нас, но и спортсменов, и всех людей, которые должны, невзирая ни на какие проблемы, работать.

Алексей: Шоу должно продолжаться!

Валерий: Да, правильно!

У Вас никогда не возникало такого ощущения, что поклонники не совсем правильно понимают Ваши песни? Не приходилось ли задавать себе вопрос: «Для кого мы сочиняем, если публика не понимает истинного смысла того, что мы поем?»

Валерий: Такое было, но, наверное, глупо было бы требовать, чтобы все наши поклонники понимали все, что мы хотели сказать. Расшифровать тексты всем очень сложно, даже на последнем альбоме есть такие песни, как «Дыхание тьмы» и «Матричный бог», которые каждый видит по-своему. «Дыхание тьмы» – достаточно завуалированная песня. Когда писался текст, мне в иносказательной форме надо было рассказать историю становления группы, когда было «не понятно, где свой, а где чужой». Там много таких подводных камней. Что касается фразы «свистят пули», это не значит, что в нас кто-то стрелял, но в наш адрес отпускались разные нелицеприятные слова. Ну а если не понимают, что ж, может, со временем… 

Маргарита Пушкина спустя какое-то время пытается расшифровывать, что изначально закладывалось в эту песню. Например, «Улица роз» была написана Дубининым, и Холстинин там пытался развить бодлеровскую тематику о несчастном поэте, который жил за счет своей девушки, а она жила «праведным трудом», то есть, была проституткой. Но в песне это не сразу понятно, если особенно не «въезжать» в этот текст. Многие говорили, что мы якобы посвящали эту песню Жанне Агузаровой, да и вообще перебирали всех Жанн, вплоть до Жанны Бичевской. А в песне смысл-то был совсем другой. 

Мне, например, не очень нравилось, как воспринималась песня «Антихрист». Сама песня мне нравилась с музыкальной точки зрения, но когда главное, что оставалось в головах, это «имя мне Антихрист, знак мой 666», это меня очень сильно коробило. Мы пытались как-то рассказать историю взаимоотношений Христа и Антихриста от лица Антихриста, все это было достаточно сложно, и может быть, до конца этот текст не был доведен, поэтому получилось немного однобоко. И меня очень сильно коробило, когда я видел, что не в ту сторону все поехало. Так что не всегда получалось, что нас понимают. Но если не понимают, ничего страшного в этом нет. В конце концов, люди рано или поздно приходят к пониманию этих текстов. 

Хотя я анализирую тексты своих любимых кумиров и сам порой не понимаю, что они хотели сказать той или иной песней. Но в этой песне есть определенный драйв, и порой даже толком не понимая слов, не понимая английского языка, ты себе сам рисуешь какую-то картинку и представляешь, о чем эта песня. В частности, со “Smoke On The Water” история именно такая. (Смеется). Мы в детстве плохо знали английский язык и не понимали, что речь идет о сгоревшей студии. Все думали, что в “Smoke On The Water” должно быть что-то такое вообще беспредельное, что там какое-то смертоубийство должно происходить – вампиры, кошмары, все, что угодно. А оказалось, что там вполне банальная история рассказана. Ничего страшного, со временем мы узнали, о чем там на самом деле речь идет, и я, например, был сильно поражен. (Смеется). 

Можете ли Вы о себе сказать, что Вы романтик?

Валерий: Наверное, да, я смело могу о себе сказать, что я романтик. Если бы я не был романтиком, я бы занимался чем-нибудь другим, это точно. (Смеется).

А любовь, на Ваш взгляд, это дар или наказание? И бывает ли вообще настоящая любовь?

Валерий: Ну конечно, это дар. Дар, за который часто приходится расплачиваться, то есть, быть наказанным. (Смеется). Но все равно это дар, поскольку, как говорил Владимир Семенович Высоцкий, если ты не любил, значит, не жил. Я с ним целиком и полностью согласен. Хотя ты знаешь, что любовь может тебе принести страдания и кучу всяких неприятностей. Но если себя оберегать, всячески отталкивать любовь, то какой смысл вообще жить? Будешь существовать, как овощ, наверное. Это не интересно. 

Давайте сейчас все-таки вернемся к музыке. Вы не могли бы рассказать о том, как появилась песня «Чужой», которую Вы спели с Сергеем Галаниным? Насколько интересно для Вас такое сотрудничество с другими музыкантами?

Валерий: Насколько я знаю, песня «Чужой» была у них давно. Сергей Галанин мне сам позвонил, когда делал альбом, в котором были его песни, исполненные вместе с другими музыкантами. Там участвовал Андрей Макаревич, Михей, Гарик Сукачев, Чиж, по-моему. Сергей сказал мне: «У меня есть песня, которую я хотел бы спеть с тобой». Я ответил: «Сереж, если будет время, я это сделаю». А тогда у меня был достаточно сложный период, мы как раз расходились с Арией. Я долго отбрыкивался, но он сам ко мне приехал – если гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе. Я услышал его голос возле подъезда, спустился вниз, мы с ним посидели-поболтали, и я сказал: «Давай, я приеду на студию, и все запишем». Мы записали песню, а потом спели ее на «Нашествии». Вот и все. Были и другие подобные предложения и планы, например, с Пикником. Правда, мы так ничего и не записали, но я сам выразил желание спеть некоторые песни, которые мне нравились, на концерте, который они работали во МХАТе. Сейчас планируется запись песни с ребятами из Черного Обелиска, они готовят к выпуску свой новый альбом, и там планируется песня, часть которой спою я, а часть – сами ребята. Не сказать, чтобы я очень люблю это дело, я по себе знаю, что у меня лучше получается исполнение тех песен, которые мы пишем сами, и всегда возникают проблемы с теми песнями, которые написал кто-то другой. Я всегда это замечаю. Я не очень люблю работать в студии, это мой большой минус, оставшийся с «арийских» времен.

Еще один вопрос на ту же тему – как получилось, что сэмпл из песни «Я свободен» был использован в композиции Сергея Шнурова. Понравился ли Вам результат?

Валерий: Получилось так, что Шнур сам выразил желание использовать фрагмент этой песни. Его композиция была уже записана, но надо было документально это оформить. Я тогда не знал, что она будет саундтреком к фильму «Бумер-2». Прежде чем дать согласие, я попросил прислать мне песню, я хотел ее послушать. Это было мое непреклонное желание – послушать, сделать выводы самому, и если там нет слов, которые меня «ломают», т.е. ненормативной лексики, то я в принципе не против. Я прослушал песню, там ничего такого не оказалось, была нормальная песня, я считаю, что одна из лучших в репертуаре группы Ленинград. Не из-за того, что там есть мой фрагмент. (Смеется). А потом мы встретились со Шнуром на вручении премии MTV, это был 2004 год, и Шнур сказал: «Спасибо тебе огромное, что пошел навстречу!» 

Вы наверняка знакомы с таким произведением, как «Дневной дозор»…

Валерий: Я смотрел «Ночной дозор», до «Дневного» дело еще не дошло. Из книги я читал только выдержки, которые касались, в частности, меня.

Вот мы и хотели бы попросить Вас прокомментировать то, как в книге интерпретируется песня «Я свободен». («Голос Кипелова завораживал не хуже, чем Зов. Он звучал гипнотически, он был убедителен, как сама истина. И я вдруг понял, что слышу гимн Темных. Воплощенный идеал их мятущихся, не признающих границ и правил душ. Если Кипелов - Иной, он Темный. Никто не сможет петь о свободе ТАК. И никто, кроме Темных, не услышит в этой песне ее истинного, глубочайшего смысла!» - А. Лукьяненко «Дневной дозор»)

Валерий: Я не совсем согласен с автором, точнее, категорически не согласен. «Я свободен» – песня о несчастной любви, что-то случилось, что-то не случилось. И с тем, что я принадлежу к Темным, я категорически не согласен. Песня «Путь наверх» тоже совсем не о том. Опять же, кто-то понимает, а кто-то нет, и каждый интерпретирует по-своему. Они нашли для себя какие-то темные стороны в этих песнях, но я с этим не согласен, я себя максимально отношу к Светлым. Я лично для себя решил, что я на стороне Света, а не темных сил. Конечно, если посмотреть на мою одежду, то я весь в черном, но это не значит, что я Темный. (Смеется).

Еще вопрос на тему фильмов - смотрели ли Вы фильм «9 рота», и что Вы можете о нем сказать?

Валерий: Фильм смотрел два раза дома по телевизору, в кинотеатр не ходил. Какие у меня впечатления? Если брать техническую сторону, то, как фильм сделан, то я считаю, что сделан он в лучших традициях голливудских боевиков. Придраться к чему-то там сложно, хотя я не большой специалист, но я считаю, что фильм сделан очень профессионально. Я сам был в Афганистане в 1984 году, правда, в боевых действиях участия не принимал, я там был в качестве участника группы Лейся, Песня, и мы ездили и играли в войсках. Я видел ребят, которые там воевали, и все они были разные. Были такие, у которых на самом деле очень сильный боевой дух, были и конкретно подавленные, и зная, что предстоит идти на операцию, они плакали в плечо. Там по-всякому было, не так все просто. Но кино есть кино. Да, реальность там присутствует, какие-то реальные события там отражены, но нельзя исключать, что это жанр экшн, и фильм сделан соответственно жанру. Как я к нему отношусь? Ну, я с бОльшим уважением и интересом отношусь к творчеству Бондарчука-старшего. Я не могу поставить в один ряд фильмы «Они сражались за Родину» и «9 рота». Для меня «Они сражались за Родину» гораздо сильнее, гораздо глубже, там нет, скажем, ненормативной лексики, нет «замечательных» девушек-Белоснежек, там совсем другие женщины. Ну и подбор артистов – что тут говорить: Никулин, Тихонов, долго всех перечислять… Поэтому я не могу поставить эти два фильма в один ряд, и отношение к «9 роте» у меня неоднозначное. Хотя чисто коммерчески фильм принес много дивидендов, и для Федора Бондарчука это самый сильный фильм, который он сделал, для него это серьезный шаг. Сегодня этот фильм очень полезный, ведь молодое поколение не знает, что происходило тогда, оно меньше смотрит военных фильмов, которые снимали настоящие мастера, я уж не говорю о фильме «Судьба человека», это вообще запредельный фильм. До сих пор, когда я его смотрю, у меня вольно-невольно появляются слезы на глазах. Здесь у меня слез не появилось. И я сужу по этому состоянию: скребет у меня на душе или не скребет. 

Вы говорили, что над текстами альбома «Реки времен» вы пытались работать и с Эдмундом Шклярским (группа Пикник), и с Александром Елиным, но в итоге все тексты вновь написала Маргарита Пушкина. Что делает ее тексты для вас такими особенными? И почему не состоялось сотрудничество с другими авторами?

Валерий: Наверное, поскольку мы очень давно работаем с Пушкиной, мы знаем все минусы и плюсы друг друга, а поскольку творчество у нас совместное, мы влияем друг на друга. Мы придумываем темы, предлагаем друг другу и так далее. Эдмунду мы отдали одну песню, чтобы он попробовал написать текст, но во-первых, он был занят своими делами, а когда он все-таки попробовал, мы поняли, что это не о том, о чем хотелось бы. Мы все-таки по разному мыслим, у нас разные жанры, трудно найти какие-то точки пересечения. Хотя мне песни Шклярского очень нравятся, и тексты нравятся. Однако у нас все-таки существует какая-то специфика. Тексты пишутся на музыку, что вызывает много сложностей в ритмике. С Елиным была ситуация гораздо проще – Саша сам предложил написать текст, написал на «Матричного бога», но он мне не понравился, и там сразу оказались «мы все в клетке», все очень политизировано, от чего мне давно хотелось уйти. Я понял, что здесь у нас не срастется, не получится, а Саша в последнее время тяжело идет на компромиссы, тяжело меняет тексты. Поэтому мы все-таки остановились на Маргарите, дожимали друг друга – она нас, а мы ее. 

Кстати, а как вообще возник альянс между Арией и Маргаритой Пушкиной? Даже в книге «Легенда о динозавре» об этом сказано всего несколько слов…

Валерий: Это было давно, еще до Арии. У Холстинина и Дубинина была еще в институте группа Волшебные Сумерки. Вот тогда они познакомились с Маргаритой, я уже не помню, через кого это случилось. Когда они записали музыку для своей группы, тогда это и произошло, это было в начале 1980-х, а может быть, и еще раньше. 

На Вашем официальном сайте Вы пишете, что не относите себя к байкерам, однако байкерская тематика всплывает у Вас регулярно…

Валерий: Да, она присутствует, поскольку дух нам близок.

На новом альбоме на эту тему есть песня «Не сейчас»…

Валерий: Да, хотя она больше о машине, чем о байке, но это не принципиально. К байкерам я не отношусь, поскольку сам не езжу на мотоцикле. Но в свое время, когда у нас были партнеры Harley Davidson, мы везде были в байкерских куртках, с мотоциклами. Ну, отрабатывали свое, чего уж тут, я не скрываю… Дубинин, например, научился ездить на мотоцикле и до сих пор ездит, наверное, хотя стопроцентным байкером я бы его не назвал. Я в душе немножко другой человек и не совсем разделяю все эти идеи. Но вместе с тем, мне нравится свободолюбивый дух байкеров, и в связи с этим появляются тексты на эту тему, в частности, «Не сейчас». Вырваться из пустоты, из этого душного города – во мне это тоже есть, и у ребят это есть. Свободолюбие – одна из тем, нас объединяющих. Ну и опять же, кожаные штаны и всякие прибамбасы – это чисто визуально.

И еще о текстах – почему на концертном диске «Путь наверх» (2003) три последних трека идут без вокала? Александр Елин был против использования его текстов?

Валерий: Нет, там все проще было. Возникли трения по правам, Александр Елин передал права на свои песни центру Матвиенко, и в дело опять вступила финансовая сторона вопроса. У нас есть своя договоренность, автор получает определенные дивиденды за выпуск альбома, но случилось так, что перед выходом диска расценки изменились в сторону повышения, и это экономически стало нам не выгодно. Было определенное давление со стороны адвокатов, но мы нашли определенный компромисс, и получилось так, что музыка написана людьми, которые были не против, ничего не меняли в отношении финансов, а поскольку тексты использовать без согласия мы не могли, они были выпущены в виде караоке.

Сейчас вы работаете над новым концертным альбомом и DVD. Вы не могли бы рассказать об этих дисках поподробнее – где они были записаны, что на них будет представлено помимо концертного материала? 

Алексей: На концертном альбоме и DVD будет записан концерт в «Лужниках», который состоялся с Виктором Смольским в прошлом году. Сейчас мы занимаемся монтажом видеоряда и сведением музыки, и диск выйдет ориентировочно в начале-середине осени. 

Валерий: Дата по сдаче материала определена – мы должны до 20 августа все сделать, подготовить обложку и все, что касается технической стороны. Скорее всего, мы будем выпускаться на фирме CD-Maximum, поскольку опыт у нас уже есть, мы в прошлом году выпускали там «Реки Времен». На концертнике будет 12 треков, будут как видео-, так и аудио-версии. Возможно, запишем какие-то бонусы.

Что Вы сейчас думаете об альбоме «Путь наверх»? Довольны ли Вы им спустя три года после его выхода?

Валерий: Я не очень доволен видеорядом. (Смеется). Звук, в принципе, вполне нормальный, не самый плохой, тем более, что мы все делали сами, не приглашали никаких специалистов со стороны, не посылали материал ни в какие Германии или Финляндии. (Смеется). Сами все сделали, сами получили. Я считаю, что в свое время этот концертник сыграл определенную роль, поскольку у нас не было нового альбома, и мы выпустили этот материал. Что же касается видеоряда, то там не совсем все нравится. Надо делать определенные выводы и все-таки сцену, на которой мы выступаем, надо застилать каким-то покрытием. Если ты не видишь, что происходит в зале, то такое ощущение, что мы играем в каком-то сельском клубе. Когда снято сверху, там прекрасно видно, где какие трещины… Но это история, ее уже не вырубишь топором. Я надеюсь, что наш следующий концертный альбом по звуку и по видеоряду должен быть лучше. 

Вы также снимаете документальный фильм об истории группы. Что он будет представлять собой – что-то типа известного фильма «Полтора года из жизни Metallica”, или же у него будет совсем другая концепция?

Валерий: Я не смотрел этот фильм, и мне трудно сравнивать. К тому же, я не все видел, что снято у нас. Иногда это снималось тайно, это такая наша закулисная жизнь. Никто не собирается нивелировать этот материал, поскольку мы начинали в одном составе, а заканчиваем эту историю в другом составе, и съемки отображают эту историю, эти четыре года – какие-то гастрольные моменты, города, где мы были, и если что-то мы записывали на студии, то это тоже было снято. Хорошо было бы, если бы все это сопровождалось какими-то комментариями, потому что порой сложно разобраться, что там на самом деле происходит. Надо будет отдельно собраться всем, кто принимал участие в становлении группы, и каждому озвучить свою версию событий, которые там происходят, хотя это и маловероятно. Но мы постараемся, чтобы это было вот в таком разрезе.

И еще один вопрос о визуальной стороне творчества – и Маргарита Пушкина, и Сергей Терентьев достаточно критически отзываются об «арийских» видеоклипах. Что думаете по этому поводу Вы? И насколько отличается подход к видеоклипам в старой Арии и в Вашей группе?

Валерий: Вы знаете, подходы мало чем отличаются, поскольку сами мы, к большому сожалению, активного участия в этом не принимаем. В последнее время ситуация немножко изменилась, но не совсем так, как этого бы хотелось. Я знаю, что многие музыканты, например, Aerosmith – к ним не просто приходят режиссеры и предлагают свои сюжеты, а люди сами придумывают какие-то находки и предлагают их. У нас, к сожалению, пока до этого дело не дошло. Поэтому знаменатель общий и там, и там. Последний клип «Я здесь» мне больше нравится, потому что он более широкобюджетный, чем те, что были тогда, хотя и там, по слухам, в последние клипы были вбуханы достаточно приличные деньги. По крайней мере, приличные для нашего тяжелого жанра, который не может позволить себе сумасшедших дорогущих клипов. Из всех клипов с моим участием, как «арийских», так и наших – «Вавилон», «Я свободен», хотя последний можно назвать клипом только с натяжкой – мне больше всего нравится, как ни странно, «Дай жару». Это был концертный клип, но в нем все понятно – что, зачем и почему. Не во всех клипах это понятно, включая даже наш последний клип. Мы сами от него не в эйфории, но все-таки произошел прорыв – мы снимали на натуре, и все это было достаточно серьезно. 

Ранние «арийские» клипы вообще ведь были дремучими – «Возьми мое сердце», «Все, что было», «Улица роз» - их трудно назвать клипами. Я видел много самых разных версий клипов, например, на песню «Грязь», который мы сами смонтировали, взяли документальный фильм о сложных взаимоотношениях Клинтона со своей женой. (Дружный смех). В самом деле, такое тоже существует. «Осколок льда» – ничего особенного. «Беспечный ангел» – клип отвратительный, мне не нравится, как он сделан, хотя туда тоже было вбухано немеренно. Мы специально ездили на Кипр, чтобы его снимать. Поэтому я не могу назвать ни одного клипа, который мне нравился бы на сто процентов. Я вот смотрел клип Преснякова «Странник» – ничего не происходит, человек вращается, и капли капают. Но он меня впечатляет больше, чем все наши клипы вместе взятые. (Смеется). Наверное, надо работать над этим, работать с режиссерами, самим как-то совершенствоваться в этом плане. Не придет добрый дядя и тебе ничего супер-безумного не нарисует.

На сайте в ответах на вопросы посетителей Вы пишете, что надо слушать «настоящую музыку» и «настоящих композиторов». Что Вы вкладываете в эти понятия?

Валерий: Дело в том, что я никогда не претендовал на роль композитора, я не могу себя назвать композитором. Композиторы для меня – это люди, более достойные этого слова. Это слово я отношу, в частности, к классическим композиторам – Моцарт, Бетховен, ну да чего их сейчас всех перечислять… Мы все – авторы песен, то же самое, как в КСП люди пишут под гитарку. Мы авторы, мы не композиторы. Возможно, мы аранжировщики, аранжировать свои песни мы можем. А настоящая музыка – это та музыка, которая на самом деле является музыка. Я считаю, что в последнее время у нас в культуре происходит деградация. Если взять интересы людей век назад, то там совсем другое дело. Я иногда смотрю на то, что происходит по телевизору, на все эти группы, включая тот же Ленинград – и я считаю, что это просто какое-то сумасшествие. Поэтому я и предлагаю слушать нормальную музыку, настоящую музыку, в которой нет всего этого наносного, нет эпатажа. Для меня настоящая музыка – это не только классика, это и джаз, это та музыка, которая сделана от души. Та музыка, которая цепляет душевные струны. Понятно, что они у всех разные, кому-то нравится, скажем, ненормативная лексика, это их цепляет, но я отношусь к этому так – если музыка затронула мое сердце, и неважно, как это сделано, хорошо там вокалист поет или нет, но если он донес что-то до меня, вот это я считаю настоящим. Могу также относить к настоящей музыке, например, Евгению Смолянинову. Кстати, она скоро будет выступать в зале им. Чайковского. Когда я прихожу на ее концерт, у меня вот такие мурашки, я ничего не могу с собой сделать. И когда мурашки появляются, вот это настоящее.

Беспокоит ли Вас, как классифицируют Вашу музыку? Например, сейчас очень часто в прессе и в рекламе можно услышать, скажем, такую фразу: «Кипелов – золотой голос русского рока». Нам кажется, к русскому року Ваша музыка имеет очень отдаленное отношение, а какой-нибудь молодой поклонник в поисках чего-то похожего по стилю из-за такой формулировки станет слушать Король и Шут, например, а не Black Sabbath или Judas Priest?

Валерий: Я не считаю, что я какой-то золотой голос. Точно также «золотым голосом» называют Баскова – если знать оперных певцов, то чего сравнивать? Если сравнивать меня с Дио, то сравнение явно не в пользу меня. На самом деле, надо учиться у реальных звезд, а мы, может быть, звезды местного значения, не более того. Лично я так к себе отношусь. Поэтому если кто-то хочет добиться реальных успехов, то надо подражать не мне и уж точно не Королю и Шуту. По крайней мере, надо учиться у Дио или у Хьюза. 

К вопросу о русском роке – сейчас в Интернете активно обсуждается недавняя встреча Юрия Шевчука и Константина Кинчева с митрополитом Кириллом, которую в прессе уже называют началом диалога между церковью и рок-музыкой. Что Вы думаете по этому поводу? Вообще, нужен ли такой диалог? 

Валерий: Я не знаю, но я бы на встречу с митрополитом сам не пошел. Нужен ли такой диалог?.. Я вообще отношусь достаточно с уважением и к Шевчуку, и к Кинчеву, и я не знаю, что там на самом деле происходило, может быть, все это вывернуто наизнанку. Я слышал об этой встрече только от Маргариты Пушкиной, она мне сказала, что они ходили и всячески кляли попсу. Якобы попса – это сатанизм, а рок-музыка – это от Бога. Но я не согласен! Я бы с бОльшим удовольствием послушал Алсу, нежели рокеров, которые кроют матюками так, что у меня уши сворачиваются. Алсу или какую-нибудь группу еще попсее – Белки, Стрелки – я бы послушал с меньшим негодованием. На них смотришь – ну пляшут, танцуют, ну и Бог с ними! Что считать рок-музыкой – вопрос спорный, а попса для меня – плохая музыка, независимо от того, в каком жанре она написана. Это просто плохо сделанная музыка. В популярной музыке есть свои образцы, которые сделаны на высочайшем уровне, что касается аранжировок и всего остального. У нас таких, к сожалению, единицы, почти нет никого. На Западе их больше, и даже Бритни Спирс, к которой с негодованием относятся многие рокеры, на мой взгляд – продукт, который сделан на отличном уровне, по всем канонам аранжировки и т.д.

Но ведь это именно продукт!

Валерий: Да, именно продукт. К этому можно по-разному относиться. Но я вижу, что это сделано здорово – придумано, саранжировано… В том жанре, которым она занимается, это полный порядок. Да, меня Бритни Спирс не цепляет так, как Смолянинова, которая поет духовную музыку и занимается совсем другим. Но чего от этой музыки требовать? Она для этого и предназначена! Поэтому я бы не воевал так жестоко со всей этой популярной музыкой. (Смеется). Но у них свой взгляд, и отношение к этому у меня неоднозначное. 

Вы говорите, что вам приходит множество писем с рассказами о том, как Ваша музыка помогла людям в трудный момент жизни. Есть ли какие-то из этих рассказов, которые запомнились Вам больше всего?

Валерий: Таких рассказов много. Я совсем недавно получил письмо от девушки, ее зовут Алиса, и она, в частности сказала, что она реально подсела на наркотики, и наша музыка помогла ей от этого отойти. Я не знаю, насколько это правда или неправда, может быть, какие-то наши рассуждения на эту тему реально имели эффект, но если благодаря нашей музыке люди отказываются от наркотиков, значит, мы свое дело делаем не зря. Если мы в этой жизни хотя бы одному человеку помогли уйти от края пропасти, это уже хорошо, не зря едим свой хлеб. Значит, мы не только ради собственного материального благополучия работаем, но и что-то несем правильное и светлое. Мне трудно вспомнить какие-то конкретные случаи, но мне часто пишут о том, как люди бросают наркотики, как наша музыка помогает в ситуациях, когда люди считают, что жизнь закончена. Я часто в разговорах с ними привожу примеры людей, которые страдают физическими недостатками – нет рук, нет ног, но вопреки всему этому они достигают потрясающих результатов. К сожалению, такие положительные примеры у нас мало кто видит. В основном видят какие-то негативные примеры. Но есть такие люди, которые, невзирая ни на какие трудности, держатся, не ломаются. 

И при этом они счастливее нас…

Валерий: Да, я порой и сам завидую. Порой, когда начинается хандра, когда думаешь, что все не так, я думаю, а что же сказать этому человеку, который уже и так обделен. А он держится, он не ломается, и тогда думаешь: «Елки-палки, может, не все так плохо? В конце концов, ноги-руки есть, голова есть, надо что-то делать».

Слышали ли Вы альбомы Ваших бывших коллег – новый диск Сергея Маврина, диск Артерии, «арийское» «Крещение огнем»? Понравились ли они Вам?

Валерий: Я слышал «Крещение огнем», слышал даже некоторые треки для нового альбома, который они сейчас пишут. Я не берусь об этом судить… Я считаю, что есть там удачные песни, в частности, «Колизей» - одна из самых удачных. Текст, опять же, написал Елин – ну что сказать, нормальный такой текст. Но я считаю, что предыдущие альбомы у Арии были сильнее. Не из-за того, что я там пел. Я не претендую на последнюю инстанцию, но мне больше нравилась ТА музыка. И что касается новых песен, которые предполагаются для нового альбома, то я, скажем так, не порадовался. Все-таки для меня Ария до сих пор не чужой коллектив, хотя я там уже и не работаю, но мы когда-то делали его вместе и при моем непосредственном участии. Мне кажется, что какой-то определенный кризис у них наметился, но я думаю, что они разберутся сами со своими проблемами. В конце концов, это люди опытные, музыканты хорошие, так что, наверное, найдут силы. А потом, я понимаю, что они торопились с выпуском «Крещения огнем», им надо было срочно выпускать альбом, поскольку необходимо было заявить о себе. Мне кажется, они просто поторопились и не довели его до ума. Это мое личное мнение.

Я слышал отдельные песни с альбома Артерии. Что мне понравилось – это как он записан. Я знаю, в каких условиях это все делалось, и какими финансовыми возможностями располагали эти люди, и я считаю, что это огромная удача Сергея Терентьева. Разбирать дальше творчество не очень хочу, поскольку это было бы не очень корректно. Что-то мне понравилось, что-то не понравилось. Тяготение к такой музыке у Терентьева всегда было, и я думаю, что все свои идеи он в этом альбоме воплотил. 

Что касается Маврина, то я опять-таки не все слышал. Могу отметить, что мне понравились некоторые песни, и я думаю, что опыт работы в группе Кипелов как-то положительно отразился на творчестве Сергея Маврина. Я так считаю. Он не просто так отработал здесь и ушел, а что-то все-таки для себя почерпнул. Я услышал в этих песнях то, что мне хотелось – они достаточно компактные, с достаточно запоминающейся мелодией, не претендующие на глобальные 10-11 минутные полотна. По крайней мере, одну такую песню я слышал, я только не знаю, Маврин ее сочинил или кто-то из группы. Насколько я знаю, на этом альбоме есть не только его песни, но и песни других музыкантов, и я считаю, что это тоже очень положительный фактор. Когда ты работаешь один, сочиняешь один, все получается немножко однобоко. Я считаю, что чем больше музыкантов участвует в творческом процессе, тем более качественным и интересным получается альбом. Именно так всегда было с Арией, а когда стало так, что «это мое, а это твое», все и закончилось.

А есть ли у Вас какие-то планы в отношении нового альбома? Написан ли уже какой-то материал?

Владимир: Планы есть, но времени, к сожалению, пока не было. Однако гастрольный график у нас сейчас изменился, он стал менее насыщенным, да и лето скоро на дворе, и я надеюсь, что летом мы сядем и спокойно разберемся, у кого чего есть. Хочется, чтобы был какой-то определенный материал, и опять же, надо понять, каким багажом мы располагаем – либо каждая песня будет «на злобу дня», либо у нас большой запас песен, и надо будет сидеть, выбирать, работать над аранжировками. Тем более, мы надеемся, что наш новый гитарист Вячеслав Молчанов вольется в нашу дружную семью соавторов, мы строим относительно него планы, и я надеюсь, что он внесет свою лепту, будет приносить песни и участвовать в аранжировках. Будем надеяться, что с его участием процесс пойдет несколько быстрее.

И последний вопрос, по традиции – Ваши пожелания нашим слушателям и читателям.

Валерий: Мне хотелось бы пожелать не терять оптимизма. Я реально вижу сам, что в стране у нас происходят перемены, и перемены к лучшему. Слушайте побольше хорошей музыки и старайтесь отделять дурное от хорошего, как-то анализируйте, что происходит в музыке. В своем творчестве и в своих пристрастиях ориентируйтесь не на группы второго эшелона, а на группы, которые на самом деле являются определяющими в тяжелом жанре. 

Алексей: Приходите к нам на концерты! Здоровья вам и счастья!


Выражаем благодарность Сергею и Елене Мавриным за организацию этого интервью.

Выражаем особую благодарность слушателям программы «Железный занавес», которые прислали свои вопросы Валерию Кипелову.

Роман “Maniac” Патрашов, Ксения “Wolfin” Хорина
12 мая 2006 г.
6 июн 2006